Крымское Эхо
Поле дискуссии

Письма об историческом развитии

Письма об историческом развитии

I

Ход и периодизация исторического процесса

Соображения по периодизации истории. Для отечественной истории в целом утвердилась периодизация, состоящая из четырех больших фаз:

— период, условно именуемый докапиталистическим: с древнейших времен и до 1861 года;

— собственно капиталистический период (теперь, правда, иногда говорят «первое пришествие капитализма»), 1861-1917 годы;

— советский период: 1917-1991 годы;

— и период, названный, также с известной долей условности, постсоветским: с августа 1991 года по сей день.

Отказываться от этой периодизации не стоит. Вряд ли кто станет отрицать, что после отмены в России крепостного права в 1861 году и всех последующих преобразований в стране много чего изменилось. Поэтому очередной период в истории стал тогда, как говорят, явью. О революции 1917 года и обо всем, что с ней связано, и говорить не стоит.

Советский период истории радикально отличается от всего досоветского времени во всех ведущих смыслах. Точно так же дело обстоит и с постсоветским периодом: он возник как отрицание советского порядка и по многим существенным признакам остается таковым до сих пор. Надо только помнить, что в истории отрицание и продолжение времен и эпох коррелируются между собой примерно так: есть отрицание продолжением и продолжение в виде отрицания.

Но параллельно с общепринятой периодизацией истории одной шестой части земной суши может существовать и другая. Выглядеть она может так.

Сначала период, начинающийся от «истоков» и, скажем, до 1816 года. Это был большой период или даже целая эпоха становления государства и страны, получивших название Россия, путем «собирания земель», необходимых для обеспечения внешней безопасности. Не менее важной была также задача присоединения и освоения территорий, представляющих собой естественную природно-ресурсную базу, без которой дальнейшее независимое развитие не представлялось возможным.

Обеспечение внешней безопасности заключалось первым делом в ликвидации последствий татаро-монгольского, немецко-шведского и польско-литовского нашествий, плюс к этому — борьба против Османской империи и ее вассала — Крымского ханства. Времени для этого потребовалось много: с 30-х—40-х годов XIII века и до начала XIX столетия. Как раз седьмая по счету русско-турецкая война (если не считать ликвидацию бесконечных крымско-татарских набегов) завершилась Бухарестским миром, заключенным 16 (28-го по новому стилю) мая 1812 года.

Начавшееся совсем скоро за этим вторжение армии Наполеона, с определенной точки зрения, изначально было обречено на поражение, так как само по себе служило подтверждением того, что Россия не просто выстояла, но и собрала все необходимые для обеспечения безопасности и развития земли, став тем самым великой мировой державой. Участие в Наполеоновских войнах, где главное место безусловно принадлежит Отечественной войне 1812 года и последовавшему за ней заграничному походу, были последним историческим экзаменом для России на статус великой державы и одного из мировых центров силы. Экзамен был выдержан, можно сказать, на «пять с плюсом».

Однако, как это бывает в истории практически всегда, решение одних проблем служит причиной появления новых. Перед выстоявшей и «собранной» Россией вставали задачи внутренней модернизации. Без их решения дальнейший прогресс был невозможен.

 Необходимость внутренних преобразований обозначилась еще в последние десятилетия периода «собирания земель»: с конца XVIII века и до 1812 года. Отсюда следовали и реформы, проводимые молодым в то время императором Александром Первым.

 Но едва завершились Наполеоновские войны, как подходы к внутренней, да и к внешней политике, присущие, с одной стороны, существовавшей власти, и просвещенной части общества -0 с другой, вступили в пору усиливающегося расхождения.

Первым мирным годом стал 1816, и начался он с обнародования Высочайшего манифеста, датированным 1 (13-м по новому стилю) января. Обращение императора к подданным было посвящено итогам войны и взглядам самодержавной власти на будущее, но выдержано оно было в консервативных, религиозно-охранительных тонах — совсем не в тех, которых ждали от власти и ее верховного суверена наиболее продвинутые люди. Тон и направленность царского манифеста эта часть общества расценила так, что от самодержавной власти ничего просвещенного ждать больше нечего. Ни во внутренней политике, ни во внешней.

В своих предположениях передовая публика не ошиблась. Закономерным ответом на консервативный курс власти стало создание в том же, 1816 году, подпольного Союза истинных и верных сынов отечества, известного также под названием Союза благоденствия.

Надо сказать, что и самодержавная власть на словах, да и в определенных действиях не отказывалась от преобразований. Реформаторством, хоть и каждый на свой лад, занимались все императоры — от Александра Первого и до Николая Второго. В этом плане весь XIX век и начало XX столетия можно рассматривать как период исторического сопоставления и отбраковки модернистских проектов императорской власти и революционного подполья.

В «подполье» произошел и решительный культурно-психологический разворот мыслящего общества от власти. Свое выражение он, помимо прочего, получил в подпольных, а также во вполне легальных произведениях литературы и разных видов искусств. Кстати говоря, английский историк Эрик Хосбаум (он умер 1 октября 2012 года в возрасте 95 лет) считал культурные развороты и перевороты важнейшими двигателями исторического процесса. Меняются культурные и психологические установки в массовом сознании, изменяется мировосприятие людей — значит, исторические перемены неизбежны.

Таким образом, столетний период в отечественной истории — с 1816 по 1917 годы — можно назвать периодом внутренней модернизации, ставшей неизбежной необходимостью в результате успешного решения задачи «собирания» и становления страны. Но расхождение в понимании задач и методов модернизации, обозначившееся еще в период последнего, «реакционного» периода царствования Александра Первого, потому и возникло, что модернизация «сверху» чем дальше, тем явственней становилась незаконченной, половинчатой, противоречивой, поставившей для себя самой собственные пределы продвижения.

В начале ХХ века, когда наступило время электричества, двигателей внутреннего сгорания, авиации и много чего другого, чего раньше не было, противоречия и проблемы модернизации, проводимой императорской властью, стали угрозой для существования страны. Выбор в результате этого оставался только один: выводить модернизацию на совершенно новый качественный уровень. Таким назревшим и необходимым прорывом и стали три русских революции начала ХХ века. Результатом же совершенного прорыва послужил советский период истории.

В общем, наряду с традиционной периодизацией отечественной истории может быть еще и такая:

— с древности и до 1816 года;

— 1816-1917 годы — период разработки, реализации и отбраковки проектов модернизации страны;

— 1917-1991 годы — период «полной» модернизации, ее высшая фаза, которая в то же время завершила большую эпоху модерна, причем, не только в отечественном, но и в мировом масштабе этого понятия;

— 1991-2014 год — время распада «модерна»;

— с 2014 года — вероятно, очередной исторический поворот, о чем надо будет сказать отдельно.

Продолжительность и ход советского периода истории следует понимать с точки зрения смены фаз такого исторического явления, как социальная революция. Но об этом — дальше.

II

Фазы революции

Существует также общеизвестная периодизация истории революционного движения в России (по Ленину):

— 1825-1861 годы — дворянский период;

— 1861-1895 годы — разночинский;

— 1895-1917 — пролетарский.

Временные рамки первого и второго периодов не мешало бы скорректировать.

1825 год — дата восстания декабристов, это, скорее, не начало, а кульминация так называемого дворянского периода в революционном движении. А то получается, что пик явления взялся из неоткуда, без никакой предварительной подготовки. Поэтому логичней было бы определить даты начала и завершения дворянского этапа выдвижения и отбраковки модернизаторских проектов как 1816-1855 годы.

1816 год — это опять же год создания первой подпольной организации свободомыслящих дворян — Союза благоденствия, с чего, собственно, и начался путь на Сенатскую площадь.

А с 1855 года определенно начинается иной, отличный от дворянского, период развития революционной мысли и теории. Вторая половина 50-х годов XIX века — это уже защита в 1855 году Чернышевским его диссертации «Об отношении искусства к действительности». Затем с 1857 года — издание Герценом «Колокола», который был адресован не только просвещенным дворянам и даже в первую очередь не им, а более широким кругам публики.

Наконец, вся литературная деятельность Добролюбова также вмещается в период с 1855 года по 1861 год, когда он умер. В это же время стали проявляться и другие вещи, получившие развитие в последующие три-четыре десятилетия.

Дату начала рабочего, или пролетарского, периода в подготовке революции можно оставить без изменения. Надо только больше подчеркивать, что рабочее движение усилилось на базе промышленного подъема, происходившего с начала 90-х годов XIX столетия и окончившегося в 1903 году в связи с очередным мировым кризисом экономики.

Сам этот подъем промышленного производства в России, приведший, кстати, к формированию Южного горно-промышленного региона, где заглавную роль играл Донбасс, стал возможным не в последнюю очередь благодаря политике правительства.

Основными направлениями этой политики были строительство широкой сети железных дорог и неизбежно сопутствующим им линий телеграфной и телефонной связи, а также укрепление рубля путем увеличения валютных поступлений. Но продавать за границу приходилось главным образом зерно, из-за общего низкого уровня развития промышленности торговать было больше нечем.

Тут уместно вспомнить высказывание министра финансов при императоре Александре Третьем Вышнеградского: «Сами не доедим, но вывезем». Между прочим, Вышнеградский считался в некоторых влиятельных кругах истинно русским человеком, не в пример своему предшественнику на министерской должности по фамилии Бунге.

Кампанию за отставку немца Бунге и за назначение главным финансистом страны русского человека Вышнеградского вела консервативно-охранительная пресса, предводительствуемая Михаилом Катковым. Даже царь вынужден был прислушаться к голосу общественности. Так что и решение Вышнеградского в пользу внутреннего голода, лишь бы продвинуть индустриализацию, было истинно русским ответом на веление времени.

 Спустя 40-50 лет после 80-х годов XIX века «истинно русский» ответ на исторический вызов промышленной революции в адекватных масштабах был дан уже советской властью. Не она этот ответ выдумала, но выдала его именно в тех пределах, которых требовали как новые исторические условия научно-технического ХХ века, так и недоделки, унаследованные от прошлого.

Ну а в конце XIX и в начале ХХ веков промышленная модернизация, как, впрочем, и все остальные, затеянные императорской властью, не столько решила имевшиеся и нарастающие проблемы, сколько в придачу к ним подбросила дополнительные диспропорции и противоречия. По всему этому пролетарский период революционного движения привел к тому, к чему и должен был привести: революции.

Здесь тоже сработало правило, известное еще с времен взятия Бастилии: истинные творцы революции – те, кого она свергает.

Теперь снова о самом революционном процессе. Почему бы весь период, начиная с Первой Русской революции 1905-1907 годов и по сегодняшний день, не рассматривать как одно целое, с преемственностью его внутренней периодизации? Для этого, чтобы не изобретать лишнюю терминологию, названия периодов Великой Российской Революции можно позаимствовать у Великой Французской.

Итак, первый период Российской революции — фейянский, по аналогии с верховодством умеренных монархистов-фейянов в Национальном собрании Франции с 14 июля 1789 года до свержения монархии 10 августа 1792 года.

В отечественной истории этому промежутку времени может соответствовать период с «кровавого воскресенья» до февральской революции 1917 года. Это было время, когда видимые политические выигрыши от революционного и в более широком смысле — общего социально-политического движения доставались «русским фейянам» — Партии октябристов и остальным к ней примкнувшим.

Они главенствовали в либеральных кругах и также заправляли во всех четырех Государственных Думах. Недалеко от октябристов и остального право-либерального фланга ушли и считавшиеся более «левыми» конституционные демократы (кадеты). Все они и составляли умеренно-монархическую, «фейянскую» в российском исполнении опору империи.

Февральская революция, которой были вынуждены подчиниться почти все силы легального политического спектра, сдвинула ось развития страны далеко влево. Но на поверхности до поры до времени оставалась некоторая часть бывшего «фейянского» блока и те, кто вольно или невольно его поддерживал. Этот политический синдикат выступил в роли русских жирондистов.

Во время Великой Французской революции Жирондистский период продолжался с 10 августа 1792 года по 31 мая — 2 июня 1793 года, когда он был сметен восстанием, приведшим к власти якобинцев.

В России Жирондистский период революции — это время правления всех четырех составов Временного правительства, возглавляемых сначала князем Львовым, а потом Керенским. Время «Русской Жиронды» понятно: с 27 февраля (12 марта по новому стилю) по 25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года.

Жирондисты в России так же, как и во Франции, смогли стать только тем, кем они и могли быть: много слов, еще больше обещаний, но дела никакого. Поэтому таким же закономерным оказался и конец их правления. Так же, как и в результате восстания 31 мая — 2 июня 1793 года в Париже, сходное вооруженное и политическое выступление в Петрограде, продолжавшееся в общей сложности с 24 по 26 октября (с 6 по 8 ноября по новому стилю) 1917 года вручило власть русским якобинцам — большевикам.

Они (если точно, три их поколения) находились у власти около 74 лет — до 23-24 августа 1991 года. Это несопоставимо больше, чем период властвования французских якобинцев: с 2 июня 1793 года до 27 июля 1794 года, или 9 термидора II года Республики. Объясняется политическое долголетие русских якобинцев не в последнюю очередь тем, что, в отличие от своих французских предшественников, они в своей деятельности опирались на куда более обоснованную теорию и идеологию социально-исторического развития.

Российские якобинцы усвоили многое из того, что было разработано в этом плане без них и помимо них, и сами разрабатывали теоретические основы своей власти до революции и после нее. Эти разработки во многом были адекватны ходу исторического процесса.

Но так продолжалось до поры до времени. Видимо, достаточно долгий период исторической адекватности теории русских якобинцев сыграл с ними злую шутку. Пройденный путь, на котором побед было больше, чем поражений, заслонил от них тот факт, что на смену якобинской фазе развития революции неизбежно приходит Термидор.

В самой постановке этого вопроса надо отдать должное Троцкому. Он, как известно, еще во второй половине 30-х годов прошлого века опубликовал книги «Термидор» и «Преданная революция». Но Троцкий допустил принципиальную ошибку: отдаленные предпосылки советского Термидора, некоторые элементы его вызревания он принял за уже свершившийся факт контрреволюционного социального переворота. Тогда как в действительности термидорианский переворот в Русской революции и в ее государственном воплощении — Советском Союзе в реальности мог быть итогом более далеко идущих процессов и не одной смены поколений в партийно-государственном аппарате, а также в определенных кругах работников физического и умственного труда.

Признаки надвигавшегося реального Термидора стали заметней проявляться в 60-х-70-х годах ХХ столетия, а к середине 80-х годов вся якобинская система стала обнаруживать признаки деградации. Ответом на этот вызов стала перестройка, начавшаяся, однако, если кто забыл, с провозглашения более простого курса на ускорение социально-экономического развития страны.

Но этот ответ оказался несостоятельным. Прежде всего, в том плане, что вопрос о возможности термидорианского отката Русской революции не был даже поставлен. Как и в 50-х-70-х годах, в 80-е годы партийно-государственное руководство и его идеологический аппарат считали (во всяком случае, так выглядело официально), что «точка возврата», хотя и в трудном, не лишенном ошибок и противоречий, но все же восходящем развитии советского строя, пройдена, и это произошло даже давно.

Но жизнь и здесь все расставила на свои места. Излом истории заключался в том, что Термидор сам по себе в любой революции неизбежен. Разными, однако, могут быть глубина отката, масштабы и формы термидорианских процессов. Но это снова в немалой степени зависит от того, насколько адекватно проработаны в теории перспективы и возможная конкретика термидорианского переворота и проработан ли этот вопрос вообще. Здесь, как в поговорке: «Предупрежден — значит, вооружен».

В Советском Союзе, являвшемся произведением и олицетворением якобинской фазы Русской революции «оружие предупреждения» Термидора разработано не было.

III

Фазы революции (продолжение)

В многонациональной стране, являвшейся к тому же союзом республик, Термидор не мог не принять форму «республиканских» и местечковых национализмов. Термидорианской контрреволюции присущи также некоторые политические и психологические преимущества, так как она паразитирует на всех реальных и мнимых просчетах и ошибках якобинского периода.

Точно так же термидорианцы паразитируют на успехах и победах якобинцев, придавая пройденному якобинцами пути собственное толкование. Термидорианский откат революции — это, вообще, кризис, представляющий собой следствии успешного развития, так как никакое историческое развитие не может быть беспрерывно восходящим.

Сам же Термидор не идентичен, однако, действиям, направленным непосредственно против свершающейся революции, которые образно можно было бы назвать «контрреволюцией поле боя», то есть противникам революционных преобразований, выступающих против не устраивающих их перемен одновременно с революцией.

«Контрреволюция поля боя» и Термидор, как правило, разведены во времени — только в случае Великой Французской революции продолжительность вызревания термидорианского переворота заняла около одного года и двух месяцев, а в Советском союзе — почти три четверти столетия. Пиком якобинской фазы Русской революции может быть признан конец 50-х — начало 60-х годов прошлого века. А дальше, вдобавок к нарастанию внутренних трудностей, присоединилось то, что похоже на проявление «закона Шумпетера».

Йозеф Шумпетер — это австрийский экономист, занимавшийся выявлением закономерностей ведения и функционирования бизнеса. Он определил закономерность, заключающуюся в том, что практически любой фирме, корпорации, копании внешняя поддержка нужна с момента, когда она по всем показателям достигла вершины своих успехов и возможностей.

При взгляде со стороны, как и самому руководству фирмы, кажется, что впереди только новые победы и свершения, но на самом-то деле начинается движение по нисходящей траектории. Потому и нужна поддержка извне вроде выгодных государственных заказов или вовремя подоспевших кредитных и налоговых преференций.

Для советской системы такой внешней поддержкой могла послужить революция в какой-нибудь стране Западного мира или, может быть, стратегический раскол в политике ведущих держав Запада.

Между тем, происходило обратное: Западный блок, невзирая на все расхождения и противоречия между его участниками, продолжал укрепляться. А советский порядок был как бы запрограммирован на перенимание своего опыта революции другими, прежде всего, гораздо менее развитыми в техническом и производственном отношениях, странами.

Оттого и равнение на советский порядок Кубы, а также не такого уж и малого количества государств «третьего мира» не оказали должного стимулирующего импульса советской «фирме».

Термидорианские процессы подспудно продолжали набирать обороты и привели в конце концов к августу 1991 года. В этом смысле и в персональном плане можно отметить, что такие довольно-таки разные фигуры, как, например, Гайдар и Чубайс, Попов и Собчак, Сахаров и Новодворская, Кравчук и Черновол (имеется в виду Черновол-старший, погибший в 1999 году) какие-нибудь Фарион и Тягныбок — все по историческому происхождению — суть овощи из термидорианской теплицы.

Термидор и сейчас присутствует в политике и в истории, но только в интегрированном, «присвоенном» виде, поглощенном следующими фазами революционного процесса.

Термидорианская фаза Русской революции началась в 1991 году и завершилась в конце 1999 года. Условным ее окончанием можно считать досрочный уход Ельцина с поста президента России. Вслед за Термидором наступил Брюмер, или бонапартистская фаза революции.

Хотя определенные бонапартистские ноты зазвучали и в период президентства Ельцина, особенно после подавления восстания в октябре 1993 года. Тут уж Ельцину и кое-кому из его окружения волей-неволей пришлось рядиться в тогу твердых государственников, загрызаясь иногда, правда, больше для показухи с Америкой и НАТО.

Ну а Путин — тот уж с самого начала стал восприниматься многими как ожидавшийся «Бонапарт». То же самое продолжается и сейчас, особенно после присоединения к Российской Федерации Крыма. Иными словами, бонапартистская фаза революционного процесса также интегрируется и встраивается, в ту, которая приходит ей на смену.

Бонапартизм в принципе чем-то похож на «прилив после отката» и представляет собой собирание и уравновешивание разнородных элементов на основе качающейся то в одну, то в другую строну политики и порой откровенно эклектической идеологии.

На Украине же — можно смеяться — в роли Бонапарта выступил Кучма. Но что поделаешь, если в самостийной державе все исторические процессы происходят в карикатурном, пародийном и извращенном виде. И этот вид — не только вполне естественный для этого государства, но и единственно возможный.

Некоторым особняком от других стоит «левый бонапартизм» в Белоруссии, олицетворяемый Лукашенко.

Фаза социальной революции, следующая за бонапартистской фазой — республиканская. Она в известном смысле представляет собой объективный итог социального переворота, завершившего выполнение собственных поставленных перед ним историей задач.

Термидорианский откат — и бонапартистский прилив. Этот достигнутый результат всегда отличается от существовавших прежде надежд и даже от, казалось бы, продуманных расчетов. В определенных пределах республиканскую фазу можно считать завершением всей революции.

Но история, в целом, идет дальше, и все проследовавшие фазы революции влияют на последующие изменения всего мирового порядка. К примеру, обе мировые войны (являвшихся, по одному небезосновательному утверждению, двумя частями одного Мирового конфликта) были объективным следствием «Республики», или республиканской фазы всех европейских революций, вступившей в свои права на Западе после 1870-1871 годов.

Революционный процесс на одной шестой части земной суши потом, в течение ХХ века, как бы догонял этот всемирный революционный процесс. Российская революция привнесла в дело социального освобождения человечества то, без чего бы это дело осталось не продолженным, не понятым сполна или даже понятым превратно и потому пришло бы к собственному самоотрицанию, без какой бы то ни было альтернативы.

Собственно, в Западной Европе это самоотрицание всех прежних революционных преобразований произошло и так — в виде фашизма.

Начало республиканской фазы революции в отечественной истории не так четко определено, как черта, за которой начинались ее предшественники. «Бонапартизм» на Украине бесславно рухнул в вакханалии «оранжевой революции» — на самом деле политического переворота специфических исполнения и назначения.

В России бонапартистская фаза ушла в прошлое в связи с заранее запрограммированной рокировкой Путина на Медведева в мае 2008 года. «Республика» в России продолжилась и в виде «обратной» рокировки Медведева снова на Путина в марте 2012 года.

Возможно, что республиканская фаза Русской революции продолжилась и больше (хотя бы до конца 2014 года — начала 2015 года), если бы не евроинтеграторская глупость Януковича и его присных. В плане спускового крючка разразившейся войны они, помимо остального, сыграли роль очередного «Сараевского убийства».

 Но как бы то ни было, за республикой в революции приходит черед «сверхреспублики» — по некоторой аналогии со «сверхобществом», обоснованным Александром Зиновьевым. Республиканская фаза в Русской революции оказалась короткой потому, что происходила в условиях глобализации всех исторических процессов и сама являлась одним из проявлений развития глобализированного мира. На ее сроки существенное влияние оказали внешние факторы.

«Сверхреспублика» для Росийской Федерации и всего постсоветского пространства означает более высокий уровень интеграции, «вмонтировки» страны, где прошли все шесть предшествующих фаз революции в общемировые, глобальные процессы. Сложность и опасность «сверхреспубликанской» фазы революции, прошедшей и продолжающей происходить на шестой части мира, заключаются в том, что этой части грозит полная потеря исторической субъектности.

Так уж вышло, что открытое политическое и вооруженное сопротивление этой угрозе сейчас оказывают Донецкая и Луганская Народные Республики. Но самостоятельно они исход развернувшейся борьбы решить не могут. Зато понятна дата начала фазы «свехреспублики» в отечественной истории — это весна 2014 года.

В завершении этой части еще раз о порядке фаз революционного процесса в отечественной истории:

1. Фейянская: январь 1905 года — февраль 1917 года;

2. Жирондистская: февраль 1917 года — ноябрь 1917 года;

3. Якобинская: ноябрь 1917 года — август 1991 года;

4. Термидорианская: август 1991 года — декабрь 1999 года;

5. Бонапартистская: декабрь 1999 года — конец 2004 года — май 2008 года;

6. Республиканская: май 2008 года — март 2014 года;

7. Сверхреспубликанская, «сверхреспублика»: март 2014 года — по сегодняшний день.

Продолжение см. здесь

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 0 / 5. Людей оценило: 0

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Женевский крах Украины

Равнодушие или «забывчивость» властей Крыма?

Евгений ПОПОВ

Честь и достоинство гражданина

Игорь НОСКОВ

Оставить комментарий