Есть книги, свежесть мысли в которых увеличивается с каждым годом, а лучше… —столетием. Каждое новое поколение заново открывает то, что написали наши уже далекие по времени соотечественники, — и удивляется, насколько точно, ясно и по-современному мылили авторы этих книг. К этому ряду несомненно относится и Николай Яковлевич Данилевский: 150-летие выхода его главного труда «Россия и Европа» мы будем отмечать через пару лет.
А в этом году мы отмечаем 195-летие со дня его рождения, и в Крыму, где жил и творил этот мыслитель, первые числа декабря считаются «данилевскими»: в эти дни уже много лет Русская община Крыма, ученые, политики, журналисты собираются, чтобы «под крылышком» Николая Яковлевича вновь попытаться отыскать место России в современном мире, оттолкнувшись от чеканных формул, данных Данилевским.
Считается, что родился он 10 декабря. «Нет-нет, — горячо возражает Инна Михайловна Рау-Данилевская, правнучка Николая Яковлевича, приехавшая нынче на Данилевские чтения из Германии. — В бумагах всё напутали! Он родился 4 декабря по старому стилю, а крестился — шестого»…
Но оставим эти споры ученым — по большому счету, не так важно, когда родился тот, кто сумел сформулировать русскую сущность России; куда важнее, какой след он оставил после себя. А ведь совсем недавно уже казалось, что имя его стерто временем, засыпано пеплом истории. Но имени Данилевского не суждено было затеряться: пришли молодые ребята, наткнулись на небольшую книжку, показалась сложной, забыли… А потом судьба снова толкнула к этим страницам: мир стал меняться, а почему и зачем, как раз Данилевский и объяснил в той своей книге, написанной за многие десятилетия заранее.
Сергей Киселев, ныне доцент Крымского федерального университета, сегодня рассказывает, как он не просто открыл для себя этот труд ученого, но и с товарищами отыскал место его захоронения — в бывшем имении ученого, в Мшатке, что на Южном берегу Крыма. Там был пионерлагерь им.Комарова, начальство пошло навстречу…
В общем, сейчас это небольшой по размеру и скромный памятник в месте, где было семейное кладбище. Вокруг горы, лес, тишина… Сейчас земельный участок принадлежит санаторию, который перешел во владение МВД России. Наверное, есть смысл изъять эти сотки земли в республиканскую собственность, создать мемориал, достойный масштабу личности ученого…
Кстати, а почему до сих пор ни одно учебное заведение не носит его имя? Нет ни одной улицы, сквера, парка, катера, в конце концов? Нетрудно ведь…
Об этом говорили члены Русской общины Крыма, все неравнодушные люди, которые вчера пришли поклониться памяти ученого на место его захоронения. Благодаря их стараниям и во многом средствам семьи Данилевского, потомки которого в основном сейчас живут за рубежом, есть этот памятник, который поддерживается в достойном состоянии.
Накануне, в четверг, в республиканской научной библиотеке им. Франко прошла видеоконференция с московскими учеными и политологами — интернет-технологии позволили политологу Сергею Михееву, философу, политологу и журналисту Борису Межуеву и главреду сайта «Русская Idea» Любови Ульяновой поучаствовать в живом разговоре, который с крымской стороны вел Андрей Никифоров.
Сергей Михеев, как всегда, говорил жестко: «Системной политики, которая бы кореллировалась с концепцией Русского мира, не существует, возвращение Крыма — счастливая случайность». Он считает, что причина тому — отказ от собственного проекта, потеря политической воли, осознанная зависимость от внешнего влияния. «Все бросаются тушить пожар, а так — делаем вид, что все идет нормально. Если чего-то достигаем, то — вопреки, а не благодаря».
Борис Межуев напомнил, что в сегодняшнем дне «мы видели прямые аналогии того, что Данилевский видел 1870-х годах». Ученый и журналист признается, что прочел книгу Данилевского «глазами человека, который переживал распад Советского Союза».
Один за другим выступали те, кто так или иначе участвовал в судьбе наследия Данилевского: Лариса Чулкова, Анатолий Жилин, Олег Родивилов, Владимир Клычников… На следующий день к обсуждению подключились Сергей Цеков, Георгий Мурадов, Наталья Дубинина, Андрей Ставицкий, Александр Мащенко, Александр Бедрицкий, Андрей Мальгин, Станислав Бышок — и, кажется, кого-то пропустила.
Сергей Цеков, сенатор от Крыма, выступая на могиле учного, сетовал: «Мы собираемся здесь каждый год, и каждый раз констатируем, что опять ничего не сделали для увековечивания памяти Николая Яковлевича». А потом сам же себя опроверг: «Но так только кажется. На самом деле сделано и делается много…»
И наверняка будет сделано еще больше: в резолюцию по Данилевским чтениям, которую составит оргкомитет по итогам III зимней сессии Ливадийского форума, непременно войдет предложение объявить год 200-летия со дня рождения русского философа Годом Данилевского. Наверняка будет переиздание его книг, наименование и переименование улиц, имя Данилевского получит Ялтинская гуманитарно-педагогическая академия. Наверняка появится премия Данилевского, мемориал.
Но это действия, обращенные, если можно так сказать, в прошлое. Для любого мыслителя лучший памятник — это его не забытые идеи. Одна из них, на наш взгляд, главная — это как раз идея Русского мира, которая, вынутая из сундуков забвения, как-то быстро испугала окружение России, и оно постаралось притушить ее звучание.
И это ему, окружению, удалось — и во многом благодаря тому, что концепция Русского мира так и осталась размытой, не сформулированной, поэтому напугала она не только врагов, но и друзей — выступающие часто в этой связи вспоминали высказывания батьки Лукашенко, который узрел в этом некую угрозу для своей вотчины.
Как заставить идеи Данилевского работать на Новороссию, как не дать уйти в песок эффект Крымской весны (Бедрицкий, Никифоров)? Почему русская пассионарность не получает мощного развития (Мурадов)? Нужна постоянная работа над концепцией, и возможна она при объединительной работе минимум сайта (Ставицкий)…
Подводя итог разговору, Сергей Цеков сказал, что она оказалась даже плодотворнее, чем летом, в рамках фестиваля «Великое русское слово».
___________________________________________________
___________________________________________________
Напоследок — одна-единственная цитата из книги «Россия и Европа». Читая ее, вспомните, пожалуйста, современные, сегодняшние события в переплетении судеб России и Турции…
— Какую же роль предоставляет нам Европа на всемирно-историческом театре? Быть носителем и распространителем европейской цивилизации на Востоке, — вот она, та возвышенная роль, которая досталась нам в удел, роль, в которой родная Европа будет нам сочувствовать, содействовать своими благословениями, всеми пожеланиями души своей, будет рукоплескать нашим цивилизаторским деяниям, к великому услаждению и умилению наших гуманитарных прогрессистов. С Богом — отправляйтесь на Восток!
Но, позвольте, на какой же это Восток? Мы было и думали начать с Турции. Чего же лучше? Там живут наши братья по плоти и по духу, живут в муках и страданиях и ждут избавления; мы подадим им руку помощи, как нам священный долг повелевает.
Куда? не в свое дело не соваться! — кричит Европа. Это не ваш Восток, и так уже много развелось всякой славянщины, которая мне не по нутру. Сюда направляется благородный немецкий Drang nach dem Osten по немецкой реке Дунаю. Немцы кое-где умели справиться со славянами, они и здесь получше вашего их объевропеизируют. К тому же Европа, которой так дорог священный принцип национальностей, почла за благо отнять у немцев Италию, бывшую и без них вполне Европой, настоящей, природной, а не усыновленной или привитой какой-нибудь, — почла за нужное дозволить вытеснить Австрию из Германии; надо же чем-нибудь и бедных австрийских немцев, вкупе с мадьярами, потешить: пусть себе европеизируют этот Восток, а вы отправляйтесь дальше. Принялись мы также за Кавказ — тоже ведь Восток.
Очень маменька гневаться изволили: не трогайте, кричала, рыцарей, паладинов свободы; вам ли браться за такое благородное племя; ну да на этот раз, слава Богу, не послушали, забыли свое еропейское призвание. Ну так в Персии нельзя ли позаняться разбрасыванием семян цивилизации и европеизма? Немцы, пожалуй, и позволили бы: они так далеко своего «дранга» не думают, кажется, простирать; но ведь дело известное, — рука руку моет, — из уважения к англичанам нельзя.
Индию они уже на себя взяли; что и говорить, отлично дело сделают, первого сорта цивилизаторы, на том уже стоят. Нечего их тут по соседству тревожить, отправляйтесь дальше. В Китай, что ли, прикажете? Ни-ни, вовсе незачем туда забираться; чаю надо? — кантонского сколько хотите привезем. Цивилизация, европеизация, как и всякое учительство, недаром ведь делается; и гонорарии кое-какие получаются. Китай — страна богатая, есть, чем заплатить, — сами поучим.
И успехи, благодаря Бога, старинушка хорошие оказывает — индийский опиум на славу покуривает; не надо вас здесь.
Да где же, Господи, наш-то Восток, который нам на роду написано цивилизировать? Средняя Азия — вот ваше место; всяк сверчок знай свой шесток. Нам ни с какого боку туда не пробраться, да и пожива плохая. Ну так там и есть ваша священная историческая миссия, — вот что говорит Европа, а за нею и наши европейцы. Вот та великая роль, которую, сообразно с интересами Европы, нам предоставит; и — никакой больше: все остальное разобрано теми, которые почище, как приказывает сказать Хлестакову повар в «Ревизоре»…
