«ТРАНС[крым]ЦИЯ»: чудо Крыма – чудо жизни

НА СОИСКАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРЕМИИ РЕСПУБЛИКИ КРЫМ ПО ЛИТЕРАТУРЕ

Книга Марины Матвеевой «ТРАНС[крым]ЦИЯ»* хоть и в немалой степени привязана к Крыму, однако, открыв ее, сразу понимаешь, что имеешь дело с «некрымским поэтом», если воспринимать его как «регионального», «провинциального», «местечкового», и одновременно с поэтом самым что ни на есть крымским: по острому ощущению высокой духовно-культурной значимости полуострова в жизни автора. Первым делом, как только книга вышла в свет, она получила яркий резонанс в широком литературном мире. Информация о книге и презентующие ее поэтические подборки сразу же вышли в знаковых литературных журналах России и Украины: «Ликбез», «Кольцо А», «Дети Ра», «Журнал поэтов» (Москва), «Южное сияние» (Одесса) и др.

Крым также не остался равнодушным к книге, даже учитывая то, что ее выход пришелся на зиму-весну 2014 года, когда крымчан занимали более значимые вещи, чем лирика. Но лирика лирике рознь. «ТРАНС[крым]ЦИЯ» получила ряд откликов-рецензий в журнале «БрегаТавриды» и крымских газетах, автор удостоилась немалого внимания представителей СМИ, опубликованы интервью в газетах «Аргументы недели», «Южная столица» и др.

Ясное дело, что в тот период журналистов больше интересовало отношение крымских деятелей культуры к происходящим событиям, но и в этом контексте «ТРАНС[крым]ЦИЯ» вызвала особый интерес. На обложке книги изображен перевернутый, «вздыбленный» Крым. Закономерны вопросы поэту: «Что вы имели в виду? Что вы предвещаете?» Не будем утверждать, предвещала ли что-то автор книги (подготовка которой велась в 2013 году) сознательно, впрочем,интуитивно поэт – всегда в какой-то мере пророк и может предчувствовать надвигающиеся перемены, и выражать их в свойственных емусамому манере и стиле – в данном случае в чём-тоабстрактных, загадочныхи ускользающих. Но так даже интереснее, чем прямо и в лоб.

Прямолинейной гражданской лирики в рассматриваемой книге нет, это и не свойственно автору. В более 3-х десятках стихотворений, отражающих крымские и украинские события, написанных автором уже позже, в 2014-2015 годах, вы также не найдете ни одного топорного лозунга, призыва, политической истеричности – это скорее размышления о происходящем, попытка анализа – с уклоном в позицию наблюдателя и хроникёра, человека, «живущего в своем времени».

Поэзия же рассматриваемой книги проникнута, прежде всего, невыразимой любовью к Крыму. Любовью беззаветной, всепоглощающей – однако не слепой. Автор вполне может себе позволить критическое отношение к своей малой родине, а точнее – к крымчанам, разучившимся правильно воспринимать этот посланный им Богом дар. Мы настолько к нему привыкли, что позволяем себе жить в нем «обыкновенной жизнью» со всей свойственной провинциальному региончику убогостью, пошлостью, мещанством, обыденщиной – не замечая чудес и волшебства, которые могли бы происходить с нами едва ли не каждый день – и не по разу. Просто потому, что мы живем именно в Крыму!

Да и отношение к полуострову его гостей тоже могло бы быть хоть немного менее потребительским. Море-вино-казино… И практически полное отсутствие глубины в восприятии неповторимой крымской природы, многовековой истории, многонациональных переплетений, геокультурной ли, мистической, или духовной силы… Но в Крыму есть поэты, которые не позволят всему этому кануть в забвение!

Эта тоска по «утерянному крымскому менталитету» чувствуется и в стихотворениях первой части книги («…И не надо. Пьём //мы, и всё это – только антуражем //для «на природе». В exotique живем//с рожденья. И она – одна и та же.// Одноэтажен мир…»), и в завершающих издание философских сказках-притчах. Последние воспринимаются читателем неоднозначно, вызывают споры и критику. Однако в них четко (хотя и не без свойственной авторуабстрактной загадочности) подано главное: вера в чудо – как проявление творческого начала в человеке, тоска по нему и острое желание пробудить его в каждом – как силу, способную противостоять серости обыденного дня, «прогрязлости», так сказать, человека в проблемах, страхах, социальных стереотипах. Чем-то эти сказки напоминают Л. Кэрролла, а их героиня Турьянна – нашу крымскую Алису; встречающиеся на ее пути в горном лесу необычные персонажи (Турозавр, Астралопитек, Андерталец, Крыманьонец и др.) – это символы разнообразных форм творческого начала, чуда, не обыденного счастья; а их «искания» и страдания – попытки понять, почему это все настолько ненужно людям, донести себя до человека, добраться до его души.

Подобные персонажи-символы («крымская вила», «колдуньи, сошедшие с гор», «сова-хозяйка», «подруга-рысь», «скалы-храмовники», загадочная «дева в афинской белеющей столе», «индеец настоящий» – крымский горный турист, и др.) – встречаются во множестве и в стихах. А также в крымской поэзии М. Матвеевой буквально всё персонифицируется, наделяется душой, характером, и даже «позицией и мненьем»: сам Крым, лес, гора, скала, волна, небо, ветер, дождь, листья, ягоды, ночь, август и январь… Каждый географический объект: Кара-Даг, Мангуп, Джурла, Кызыл-Коба… И древние каменные бабы, и  «родная» маршрутка, едущая по ночному Симферополю,  – всё живет.

Даже обычные вещи, имеющиеся в каждом доме: «…Чтоб телевизор, веник и бокал,//и лифчик – узнавая, оживали…», «…Так же наши букеты, бокалы и свечи// с тихим трепетом смотрят в пучину Эреба // и мечтают о рае предметном и вещном…» Всё – мыслит и чувствует, радуется и страдает, ищет и находит, философствует, ищет Истину, делает открытия. И  выражает себя, разговаривая с автором и с читателем. Настолько остро у этого поэта восприятие чудесности Крыма и самой жизни:  «…А было неверие в чудо – и то,// что чудо чудило без всякого верья…», – что трудно и страшно представить, что делала бы она и как бы смогла жить, если бы мир вокруг неё вдруг замолчал. И «раздушевился», став вульгарно материальным… Но, читая такие стихи, вообразить подобное невозможно. 

Поэзия М. Матвеевой глубоко индивидуальна, но не индивидуалистична. Взгляд у автора особый, но это свой взгляд на всё. На весь мир, на человека в нем. Ей не свойственны исследования движений только собственной души. Хотя пропускается все это именно через собственный, несколько нестандартно «настроенный» разум, сквозь мировосприятие «слегка под углом». Видимо, именно это имела в виду автор, изобразив на обложке перевернутый Крым и назвав свою поэзию (в авторской аннотации) «сверхкрымской».

Острый интерес поэта к миру едва ли можно в полной мере назвать любовью. Она ведь и ненавидеть умеет, и раздражаться, и протестовать – но и это не главное. Основное, глубинное – сроднисостраданию, причем разного рода: в одном тексте она – отстраненный наблюдатель, философ, делающий хладнокровные выводы из человеческой глупости и социальных странностей, а в другом вдруг превращается в живой надрыв, ее сердце кричит и болит за мир, за всех нас.

Достаточно остро переживаются автором социальные стереотипы современности, в частности, влияние потребительского общества на интеллектуальный уровень человека: обществу выгодно, чтобы оно состояло из «тупых» и «идиотов», которым легче что-либо продать, а продавать можно все: «…Тело, душу, святость…», саму духовность: «… Намедни предлагали просветлить, //но прежде без божественного страха// на путь духовный показали прайс…». Болезненны для поэта и постулаты современной «успехологии», превращающие людей в бездушных роботов, настроенных только на наживу и верховодство над другими ради нее же.

Такие люди лишают себя сердца, и всякое понятие о чести, честности, порядочности, благородстве, чистоте из него вытравливается под влиянием утверждений, что все это – качества «лохов», их следует стыдиться. «О, я прозрела, если я спасу// кого-то сострадательно и просто,// из станет меньше – тех, кто понесут// на тренинги по личностному росту// последнее…» Автор глубоко переживает, что из мира исчезает дружба, превращаясь во взаимовыгодные партнерские отношения, исчезает любовь, окончательно и безнадежно, на самом глубинном уровне превращается в расчет (и уже этот расчет – выгоду – дивиденды – и называют любовью). Поэт Матвеева боится даже за Бога, которому предстоит ещё Второе Пришествие – в такойвот мир, где его встретят однозначно: «К нам спустится Христос – а мы ему: //«Бред мессианства, комплексы, мошенник…»// В психушку, или может быть, в тюрьму,// а то и в Застекломциг на ошейник…» – и лишь за то, что он будет творить (как в первый раз) свои чудеса бесплатно, тогда как общественноесознание уже не способно адекватно воспринимать подобное. «Христос, тебя молю//, спаси себя от нового распятья!// Бери за чудеса хоть по рублю// – нам так понятней».

Исчезает даже само понятие помощи и сочувствия в чистом виде, ибо ныне, чтобы помочь человеку  (и на этом хотят заработать!) – сначала нужно создать для него ту проблему, помощь в которой понадобится. Именно этим и занимаются современные психологи, выдумывая все более страшные психологические «пугалки» для мнительных людей и наполняя ими свои рекламные материалы, заполняя при этом мир всё разрастающейся паранойей, которая им же, психологам, и нужна – для заработка.

Обо всем этом прямо или косвенно идет речь во второй части книги «ТРАНС[крым]ЦИЯ», о чем философски, многопланово, с присущим автору историко-культурным дискурсом и одновременно обострённым чувством современности рассказывают стихотворения «Пси-Х-ологу», «Мракобесие и джаз», «Старая коза», «Позави меня с собой», «Святой из-точник», «Ещёрное», «Новый рай», «Сейчастье», «Гурмония», «Катастрофа, но не беда», «Предко», «Горо.да», «Крес(т)ло» и др. Однако авторский протест против социального кошмара – вовсе не в том, чтобы бесцельно рвать горло  возмущениями или жалобами.

Главной формой протеста для поэта и писателя является бытие собой (собственно бытие), ибо оно – возможность не поддаваться всему сущему «мракобесию» самимсвоим образом жизни и мировоззрением. И оставаться личностью, взяв себе в помощники мировую культуру, мировой разум, общность во времени и пространстве с людьми (классиками и современниками), которые также жаждут сохранить мудрость, развить дух, оживить души, вернуть в этот мир человечность.

Ведь мы живем во времена, когда начинает исчезать и само творчество в чистом виде – его заменяет желание на творчестве заработать. То есть, творец перестает быть собой, стремясь подстраиваться под «широкую» публику с ее довольно примитивными интересами. Марина Матвеева ни под кого подстраиваться не собирается. Наверное, потому, что для нее это просто невозможно. Не так, как говорится, «заточена». Таков она поэт: даже воспринимая мир вполне по-женски и не будучи чужда женской лирике, никогда не сможет написать ее однобоко, примитивно, «по-бабьи».

Возьмите цитату из ее же интервью: «Начинаю писать о любви –  получается система мироздания». Действительно, даже в любовном стихотворении М. Матвеевой от силы лишь треть посвящена самому чувству или его объекту, а остальную часть занимают социальный аспект, психология, философия, нередко история в преломлении сегодняшнего дня – одним словом, мироздание. Иэто не удивительно, ведь в восприятии женщин  ключевым моментом оной системы (одновременно точкой отсчета, точкой свершения и точкой баланса) и является именно Любовь. И вряд ли можно сказать, что женщины не правы. Любовь вмещает в себя всё.

Впрочем, о любви поэта, рассматриваемого нами, к своему геокультурному пространству (проще говоря, к родине), к знаниям и поиску Истины уже сказано – остается лишь добавить несколько слов о ее любви как литератора, причем безудержной, к слову, самому русскому языку, его безграничным возможностям, и, наконец, о креативных способностях Марины.  По образованию М. Матвеева филолог, но по устройству мозга, по «извилинам» – не гуманитарий. Оригинальность ее мышления сродни уму физика или математика (чего стоят стихотворения с названиями «Синхрофазотрон», «Ферромолибденовый сонет», «Каменная поэма» (тема геологии, минералогии) и подобные!), человека, вполне умеющего «алгеброй гармонию того» – и гармония при этом не пострадает, а лишь заточится острее.

О формальной составляющей стихов нашего поэта, заслужившей к себе филологическое внимание за способность к новаторству, творению и обновлению русского языка, уже написано немало, повторяться не станем. Стоит лишь отметить, что в Крыму нет ни одного поэта,  который попытался бы практиковать такие дерзкие языковые эксперименты. Лингвистическая смелость Марины Матвеевой в создании самобытной образной системы (индивидуально-ассоциативная метафора, философская трансметафора, «расстрельная» метонимия, неологизмы, словочленение, неожиданные «сдвиги сознания») – абсолютно неповторима.

И при всём при том ее своеобычная поэзия, написанная для всех, понятна всем. Ибо автор умеет свободно плавать между двумя берегами: сложным интеллектуальным метатекстом – и совершенно простой лирикой, которая понятна каждому и способна затронуть любое сердце.

Книга «ТРАНС[крым]ЦИЯ», несмотря на некоторую авторскую самоотстраненность от «простого читателя» (воспринимающего ее как легкий снобизм), – читается легко. Она пользуется успехом у поклонников поэзии как нечто лёгкое, летящее, наполненное ветром и светом, солнечное, свободное… По прочтении сборника, несмотря на встречающиеся в нем изыски и «навороты» (например, сложная авторская аннотация, объясняющая название книги), не возникает ощущения тяжеловесности, натянутости, напряженности, сопротивления материала. Напротив, книга будто сама идет к читателю, так и просится в руки. Жаль, что вышла она столь малым тиражом, который быстро разошелся, обретя своего читателя, и, вероятнее всего, нуждается в переиздании.

И напоследокстоит отметить, что писатель Марина Матвеева достигла в своем творчестве достаточно высокого поэтического уровня, и уже дружно признана в общемировом литературном контексте, стала широко известна свой многогранной и плодотворной культурной и общественной деятельностью в Крыму и за его пределами. Она также публицист и литературный критик, автор обзорных материалов о состоянии дел в крымской литературе и культуре, постоянный автор и редактор отдела поэзии журнала «Брега Тавриды».

Немало внимания уделяет Марина и творчеству других поэтов и прозаиков Крыма. Всеми силами она стремится поддерживать культурный  и литературный потенциал полуострова на высоком интеллектуальном уровне, чтобы достойно представлять его творческое и социально значимое начало на российском культурном пространстве и за рубежом. Кроме того, она организатор и участник ряда крымских и международного формата творческих проектов (в частности, «Web-притяжение крымской поэзии и Бардовский видеомост»), которые успешно развиваются, вызывая всё больший интерес у культурной элиты и широкой общественности Крыма.

Работа М.С. Матвеевой, несомненно, заслуживает самой высокой оценки: присуждения Государственной Премии Республики Крым в области литературы (поэзия).

---

* Марина Матвеева «ТРАНС[крым]ЦИЯ» – поэзия, проза; Симферополь, «Диайпи», 2013