Крымское Эхо
Общество

Атомная война

Атомная война

Из-за вала преступлений в 90-е работники милиции буквально валились с ног. Преступность вовсю свирепствовала с неимоверной силой. Город был разделён между хорошо сплочёнными преступными группировками. Все им платили дань — от обыкновенных рядовых граждан, таких, как те же бабушки, торгующие зеленью на рынках, до частных предпринимателей и руководителей различных государственных структур в сфере экономики.

Они контролировали всё, где крутились любые деньги. Они не брезговали даже малой суммой. Все молча постоянно и беспрекословно пополняли преступную кассу бандформирований. Люди настолько разуверились в силе власти, что со всеми спорными вопросами имущественного характера обращались к главарям этих безжалостных преступных группировок.

Это обращение было выгодно всем сторонам, кроме той, что признавалась виновной и на которую возлагалось немедленное погашение определённого долга. Пятьдесят процентов спорной суммы отдавалась бандитам. Истец был рад такому исходу дела, так как, обратись он в суд, ему пришлось бы несколько месяцев не работать, а посещать долгие и нудные судебные заседания, на которые каждый раз приносить новую пачку всевозможных нужных и ненужных документов и справок. И еще неизвестно было, чью сторону примет суд.

Не секрет, что всё часто решало количество денег, переданных через адвокатов каждой стороной решителям судебных гражданских споров. Иной раз казалось, что от различных государственных структур ничего не осталось.

У бандитов суд всегда был неумолимым и скорым: не выполнил принятое главарём решение — оставалось лишь считать, сколько осталось дней до твоей гибели. Если когда-то убийство считалось самым большим чрезвычайным происшествием, то во время разгула преступности убийство стало заурядным событием. У работников милиции просто не хватало личного состава, чтобы охватить все совершённые хотя бы особо тяжкие преступления.

Следователи, оперативники и эксперты-криминалисты с осмотров мест происшествия не вылазили. Все работали до глубокой ночи, часто сутками напролёт. Иногда оставшихся несколько часов до утра проводили в кабинетах на столах и стульях. Раскрывать преступления было очень сложно, так как никто не хотел проронить ни слова, если что-то было связано с преступными группировками.

Стоит ли рассказывать, насколько были напряжены нервы каждого сотрудника милиции, в глазах которых явно просматривалась неимоверная усталость. В неполный отпуск уходили только в зимнее время. Я сам несколько лет работал во все выходные и праздничные дни. Не помнил, когда последний раз был в отпуске.

***

 Однажды вусмерть уставшим глубокой ночью я решил пойти домой, чтобы по-настоящему отдохнуть несколько часов в мягкой постели. Оперативным дежурным был мой товарищ юности Эдуард. Мы друг друга много лет знали ещё задолго до работы в милиции.

Эдик начинал службу сержантом-водителем. Возил на единственной в гарнизоне милиции «Волге» начальника УВД. Выучился. Работал участковым. Дослужился до майора милиции. Последнее место работы была дежурная часть. Эдуард был очень весёлым и жизнерадостным человеком. Ему от руководства милиции часто доставалось, иногда очень серьёзно, за различные проделки, связанные с розыгрышами коллег по работе.

Он предложил подвезти меня домой. Но я отказался. Сказал, что голова уже ни черта не соображает и что я хочу пройтись пешком, чтобы хотя бы немного освежить словно свинцом налитую голову. «Если что случится серьёзное, немедленно звони мне и высылай машину», — сказал я и покинул дежурку.

Было очень приятно идти по тихим ночным улицам города. Ни одного прохожего. Только высоко в небе ярко блестели многочисленные звёзды, безразлично из бездны вселенной посматривая на то, как я стараюсь как можно быстрее добраться к уютному семейному очагу. Дорогу освещали не только электрические фонари, но и яркая, будто облитая жёлтой краской, луна. На небе ни одной тучки. Деревья стояли в гордом молчании, стараясь не пошевелить ни одним листочком. Казалось, что природа к чему-то готовилась и потому смиренно ждала, когда это что-то произойдёт.

Жена моему приходу обрадовалась больше, чем я предвкушаемому отдыху. Она всегда очень боялась одной оставаться ночью в квартире. Как правило, засыпала, измученная вынужденным бдением только под утро. Невыспавшаяся шла на работу, где рассказывала коллегам по работе, что значит быть женой сотрудника милиции.

Вообще-то, женщина, вышедшая замуж за работника милиции, должна обладать особым характером, чтобы вместе с мужем достойно переносить все тяготы и лишения его тяжёлой службы. Честь и хвала таким женщинам! Моей жене не надо было после замужества привыкать к моей нервотрёпной милицейской работе, так как имела представление о ней с того времени, когда стала встречаться со мной — курсантом Одесской специальной оперативной школы милиции.

Почти засыпая, едва стоя на ногах и уже плохо что соображая, я автоматически разделся, бухнулся в кровать, и сразу же вырубился. Не представляю, что и какие силы могли меня разбудить. Но я проснулся. Проснулся от того, что жена что было силы трясла меня за плечи. Она что-то кричала, понял я по широко открытому её рту. Но в мою полусонную голову только доходил какой-то неразборчивый крик.

Когда мне кое-как удалось приоткрыть глаза, я увидел прямо над собой перепуганное лицо жены и наконец дошедший до меня разборчивый крик: «Вставай! Атомная война! Надо как-то спасться!» Я тут же убедился в том, что действительно идёт какая-то жуткая канонада, от которой через зашторенные золотистой занавесью в окна квартиры постоянно врывался необычайной яркости какой-то странный свет с мгновенными непонятными вспышками и их отблесками.

При каждом взрыве с неприятным раскатистым грохотом начинала содрогаться наша старая пятиэтажка. Когда грохот раздавался, казалось, прямо рядом с окном, верилось, что сейчас дом рухнет и собой накроет всё живое, что в нём находилось.

 Всё это пронеслось в моём мозгу за несколько секунд. Ещё толком ничего не соображая, я в два прыжка очутился у телефона, судорожно набирая 02. Эдик ответил не сразу и явно сонным голосом. Я, имея в мозгу информацию, полученную от жены, заорал дурным голосом: «Атомная война!!! Ты почему меня не поднял?!»

Трубка долго молчала, так как я вопросом, видимо, Эдика фундаментально ошарашил. И тут он наконец раздельно произнёс: «Да, к счастью, что атомная война в виде дождя с сумасшедшей молнией и охреневающей силы громом».

Только после этого я окончательно пришёл в себя, полностью избавившись от остатков сна. До меня дошло, что за окном бушевал штормовой ветер, сопровождаемый сильнейшими разрядами молнии и неправдоподобной силы раскатами близко раздававшихся раскатов грома.

«Ты не дрыхни, а добросовестно неси службу, чтобы другой раз мне не пришлось или, не дай Бог, начальнику будить тебя. Завтра разберёмся», — закончил я своё дружески-начальственное напутствие.

***

Рано утром я был в дежурке. Эдик тут же поинтересовался, много ли я дома выпил, что перепутал раскат грома с войной да ещё атомной. Чтобы не терять своего достоинства, не моргнув глазом, сказал, что таким образом просто хотел проверить, не дрыхнет ли он у оперативного аппарата, и что, как мне показалось, был прав в своём подозрении, так как он что-то долго не поднимал трубку.

Эдик сказал, что как раз, как назло, в этот момент зашёл в расположенную рядом с дежуркой комнату для отдыха, чтобы выпить крепкого чая.

«Следующий раз, когда приспичит куда-то отойти, поднимай отдыхающего помощника и вместо себя сажай за рабочий стол, а не бросай средства связи на произвол судьбы. А если тебе действительно в этот момент позвонили, чтобы срочно сообщить, скажем, о той же атомной атаке, а ты в это время чаи гонял, чтобы это было?», — стараясь гневно говорить, вопрошал я.

И тут Эдик мне по-дружески рассказал ночную историю. Когда стало грохотать, что казалось, будто кто-то громадные гранаты бросает под входную дверь с улицы, ему стало не по себе, так как до этого подобного грома никогда не слышал. Его помощник, сержант милиции Петро, этакий деревенский увалень, спал в комнате отдыха непробудным сном младенца, не реагируя на разъярившуюся стихию.

Эдик, схватив бронежилет, подбежал к Петру, силой кое-как растолкал, поднял на ноги и напялил через голову тяжеленный бронежилет, приказав выбежать во двор, тщательно его осмотреть, и выснить, кто взрывает во дворе какие-то взрывные устройства. Сонный Петро выскочил во внутренний двор управы. Когда он возвратился, был мокрым с головы до пят. Намокли даже трусы. Пришлось всё с него снимать для сушки, а вместо формы надеть гражданскую одежду.

Когда я посмотрел на Петра, мне показалось, что у него всё ещё не попадал зуб на зуб. Закончил свой рассказ Эдик тем, что из-за прошедшего урагана начальника водитель привёз в управу очень рано. Он сразу же поинтересовался, почему сотрудники дежурной части грубо нарушают ношение форменной одежды. Эдик отрапортовал, что по его приказу помощник Петро даже в такую жутко буйную погоду мужественно проверял обстановку во дворе управы, куда с какой-нибудь плохой целью, воспользовавшись непогодой, могли проникнуть преступники.

Начальник тут же объявил им благодарность за добросовестное несение службы. Так Эдик первый раз в жизни за розыгрыш получил не выговор, а благодарность. Как говорят в подобной ситуации, и смех, и грех! Я их поздравил от души и пошёл в кабинет писать проект приказа о поощрении суточного дежурного наряда — Эдика и Петра.

Фото с сайта mobilmusic.ru

 

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 5 / 5. Людей оценило: 1

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Знамя над Крымом

Мама и папа. Из поколения Победителей (2)

.

Украина… миллион лет назад

Оставить комментарий