Наверное, Рефат Чубаров возомнил о себе Аллах знает что, коль после сделанного им заявления об актуализации проблем Крыма с началом гражданской блокады полуострова Петр Порошенко поспешил с указом о создании Центра исследований проблем с Россией. Однако не успел сей «исторический» документ увидеть свет, как социальные сети взорвались противоречивой реакцией на него.
Понятно, что лидерство в комментариях захватили крымчане, и не случайно: ведь с недавних пор они живут в России, а Украина, продолжая считать их украинцами в России, все эти полтора года выплескивает на публику один мертворожденный проект за другим. И все за ради них, покинутых в Крыму сироток.
В Киеве, Одессе и Херсоне вскоре уже тесно станет от офисов околокрымских структур, появляющихся, как из рукава фокусника. Нынешний указ Петра Порошенко как раз из этого сериального «мыла». С его легкой руки карт-бланш на раскрутку бюджета получил Национальный институт стратегических исследований, эрудитам которого как раз и придется отбивать научным умняком выделенное бабло. А кто-то прозорливо-расчетливый, чего никак нельзя исключать, вполне даже способен на этой благодатной почве состряпать диссертацию, ничем не уступающую своей актуальностью, например, разбору тактики и стратегии ВСУ в зоне АТО.
Глупо надеяться, что очередная околокрымская структура окажется хоть в чем-то продуктивной. Тем не менее, на задачи для нее Петр Порошенко не поскупился: со всей политической дури и научного маха украинская сторона примется отслеживать соблюдение и обеспечение интересов украинцев в России. В этом направлении самой Украиной сделано немало, предприняты, можно сказать, беспрецедентные шаги. Прекращена подача днепровской воды в Северо-Крымский канал, прервано железнодорожное сообщение с Крымом, сокращена численность поездов в Россию, пришел кирдык авиаперелетам из Киева, заблокированы поставки продуктов и товаров с Украины в Крым, несколько десятков тысяч свидомых подписали петицию к президенту Украины с требованием прекратить поставки электроэнергии на полуостров.
Ну и там всякого по мелочи — типа неудобств личного характера для немалого числа людей, ставших невольными заложниками сложившейся ситуации и буквально героически преодолевающих трудности поездок и общения с живущими на Украине родственниками. Двадцать три года живя на Украине, большинство крымчан все же не порывали связи с Россией, пусть это и ограничивалось только тем, что они говорили на русском и всем телевизионным каналам предпочитали говорящее на родном языке кабельное ТВ. Теперь крымчане в России свои люди.
Нина Ивановна недавно вернулась из родного для нее Нижнего Тагила, где не была много лет, и вдохновенно рассказывает, как незнакомые люди радостно приветствовали ее и даже целовали от избытка чувств, узнав, что она приехала из Крыма. Что тут скажешь? Воистину вернулась в родную гавань, может запросто ездить на малую родину без всяких границ, загранпаспортов и придирок. Вот и Ирина Николаевна вздохнула с облегчением: летает из Москвы с внуком как белый человек, без всяких доверенностей. И многие крымчане за эти полтора года перебывали в России, некоторые так вообще впервые.
Анатолий Петрович никогда прежде не бывал в Воронеже, хотя оттуда ведет свой род семья его отца, а сейчас сел в автобус и за неделю перезнакомился со всей родней. Василий Александрович умудрился смотаться за грибами и ягодами к брату в Нижегородскую область, а его бывшему сослуживцу впервые за много лет подфартило отмечать в Ижевске юбилей выпуска из военного училища.
Все, кто, живя в украинском Крыму, страдали от сложностей перемещения и общения с российской родней, счастливы: их проблемы ушли в прошлое. Заморочки теперь возникли у тех крымчан, чьи родные и близкие – дети, родители, братья-сестры — остались на Украине. А это чуть ли не каждая крымская семья. Безусловно, среди крымчан немало отыщется тех, кто родился на Украине, там жил, учился, работал, служил и оказался на полуострове по распределению, после свадьбы, из-за болезни ребенка, из желания провести старость у теплого моря, после военной службы на Севере или по каким иным причинам. Но для очень многих наличие родственников на Украине оказалось неожиданным, внутрисемейным следствием исторических событий.
Когда после распада СССР Россия в одночасье сделалась заграницей, многим пришлось связать с Украиной свою жизнь вынужденно. Из-за учебы детей в вузах, выгодного трудоустройства, повышения по службе. То есть русские до седьмого колена, родившиеся, к примеру, в Сибири и отродясь не имевшие никакой самой дальней родни на Украине, оказались крепко привязаны к ней семейными узами. Ирина Дмитриевна и в Крыму-то оказалась случайно: врачи порекомендовали родителям сменить из-за ее частных простуд климат – так коренные сибиряки стали керчанами. Сама она после окончания института вообще оказалась в Киргизии, и не случись падения СССР, вряд ли бы когда вернулась в Крым. Но именно в результате распада огромной страны ее дочери оказались на Украине и неожиданно для себя стали вместо киргизского изучать украинский. Поступали в вузы, естественно, на Украине, вышли замуж за местных парней и так же непредсказуемо стали харьковчанками. Устроены с работой, имеют квартиры, уже их дети учатся в украинских школах.
Всё бросить и ехать домой? Да, в подобных советах недостатка нет. Когда эта проблема не касается лично, можно много чего говорить и советовать, не вникая в частности чужой личной жизни. Например, всё по-быстрому распродать и возвращаться, потому что здесь тихо и спокойно, а там война и непонятно что впереди. Но это легко только со стороны, потому что некоторые отчаянные головы так и поступили: оставили работу, продали купленные не так давно квартиры, взяли в охапку семьи и приехали к родителям. Вскоре к обоюдному огорчению выяснилось, что их здесь никто, кроме мамы с папой, по большому счету не ждал.
Для Никиты ни в Крыму, ни поблизости на Кубани не оказалось работы по специальности, и он почти год просидел сиднем, проедая деньги за наспех проданную в Киеве квартиру, прежде чем устроиться в Москве. В аналогичном положении оказалась и семья Сергея, который, работая в свернувшем большинство проектов на Украине российском «Альфа-банке», получал двадцать-двадцать пять тысяч гривен, никак не может найти в Крыму работу с эквивалентным заработком. Именно отсутствие работы и достойного заработка останавливают многих крымчан, молодых и не очень, от резких движений по возвращению с Украины.
Андрей работает в крупной логистической компании почти десять лет, сделал недурную для своего возраста карьеру и ничего не намерен менять в своей жизни. «Во всяком случае, до окончания строительства моста – точно», — заявляет он, полагая, что вместе с новым маршрутом вокруг него вырастут и разовьются логистические центры, где он со своим опытом обязательно найдет дело.
Нет в планах возвращения в Крым и у Натальи. И не только потому, что в Днепропетровске после окончания академии она устроила личную жизнь. Прежде всего, там ее держит карьера: как краснодипломницу ее оставили в академии, недавно она защитила диссертацию, преподает, консультирует строительные фирмы, с мужем приобрели жилье.
«Меня все в один голос убеждают в необходимости забрать дочь из Днепропетровска, — говорит Наташина мать Оксана Петровна. – Но, во-первых, она не чемодан, во-вторых, взрослый и состоявшийся человек, способный самостоятельно принимать решения. Да, с жильем у них дома проблем не возникнет: дочь унаследовала квартиру моих покойных родителей. Но вот оказалось, что жилье жильем, а работы по специальности у них с зятем здесь нет. Да если бы и были, то у зятя – гражданина Украины, никогда прежде не жившего в Крыму, сразу возникнут проблемы с получением прав на постоянное проживание, а без него ни о какой официальной работе речи быть не может. Вот и приходится считаться с множеством привходящих обстоятельств, прежде чем задумываться о переезде».
Не планирует возвращения к родителям и Иван, уже считающий себя киевлянином. «Я отлично устроен, родственники покойного деда помогли мне с жильем, работа у меня превосходная, интересная и доходная, меня она настолько устраивает, что я даже не польстился на предложение о трудоустройстве в Москве, где у мужа сестры свой бизнес. Из Керчи, насколько мне известно, молодые ребята-компьютерщики бегут, потому что мой одноклассник, к примеру, получает здесь, стыдно сказать, меньше десяти тысяч рублей».
Историй такого рода наберется великое множество, потому что за двадцать три года, а это время смены целого поколения, жизнь кроилась по имевшимся обстоятельствам. В начале девяностых, когда Крым только-только привыкал к украинству, Людмила Сергеевна всеми силами сопротивлялась желанию сына учиться во Львове, но другого учебного заведения по избранному им профилю на Украине не было, а Санкт-Петербург остался за пределами границы и материальных возможностей семьи. Во Львове сын остался, женившись на местной девушке, — так семья Людмилы Сергеевны, никогда прежде не имевшая родных на Украине, обзавелась там ближайшей родней.
Естественно, ни о каком переезде речь не идет, потому что у сына бизнес, у невестки отличная работа, в украиномовной среде вырос внук, и всем им при имеющемся достатке уже не нужны прежде непременные керченские каникулы, потому что при их уровне достатка у них в кармане любое теплое море. И уже приходится мириться с переживаниями родителей, не имеющих прежней возможности отправить через «Новую почту» традиционную трехлитровую банку хамсы и урожай собранных в своем саду яблок и груш, без проблем доехать до Львова, сев в Симферополе на прямой поезд, лишившихся возможности просто набрать номер мобильного.
«Вот уже два года вижу своего сына и его семью исключительно в скайпе, — чуть не плачет Любовь Александровна. – Не могу оставить перенесшего инсульт мужа, а сын не мог ехать сначала с беременной женой, а сейчас — с маленьким ребенком. Внуку моему, первому и единственному, скоро восемь месяцев, а я его на руках не держала, в экран целую, даже деньги и подарки послать толком не могу. И не надеюсь на скорый приезд детей к нам, потому что с маленьким ребенком стоять на границе часами невыносимо тяжело».
Но, тем не менее, все крымчане, вольно или невольно оставшиеся на Украине, устраивают свою жизнь без оглядки на родительские страхи за них, что абсолютно естественно, потому что их, пусть и трижды взрослые, дети, пусть и сохраняющие крымскую прописку, что служит им «соломкой» от призыва в АТО, живут в стране, где идет война. «У меня в Киеве обе дочери, — рассказывает Софья Ильинична, — устроены лучше не бывает, но зятьям-то повестки шлют и шлют, и счастье еще, что оба прописаны у родителей, а живут своими семьями по другим адресам. Но сколько это протянется, неизвестно, а ведь младшего зятя на фирме уже не раз укрывали от призыва».
Послушать же взрослых крымских деток – на Украине все тихо, спокойно и местами даже дешево. А что, с другой стороны, они должны говорить родным? Надо же как-то их успокаивать, чтобы поменьше волновались и не верили без оглядки всему, что пишут в интернете про сахар по двадцать гривен и призывы на службу в армию. Просто таким убаюкиванием они заботятся о своих родных без политических инструментов, а по-родственному.
Фото look.com.ua
