«Осень, доползем ли, долетим ли до ответа, что же будет с Родиной и с нами?» Именно эти строчки мне вспомнились после прочтения большого, очень большого интервью главы Фонда развития гражданского общества Константина Костина. Во-первых, потому что осень, а во-вторых, потому что вопросы, на которые он отвечал, как раз о том, что же будет с Родиной и с нами. Наши коллеги-журналисты из Сибири даже целый проект запустили под названием «Куда идет страна? Проект «ТрансфЕР».
Злободневность такого проекта они поясняют так: «Двадцатилетие смены первого лица в России, произошедшей в 1999–2000гг., ставит множество вопросов, актуальных и сегодня, когда страна снова приближается к возможной развилке. Пусть до президентских выборов 2024 года еще немало, попытки понять, что будет дальше и, главное, в чем суть модели развития, которую мы реализуем, определяют политические дискуссии последнего времени».
Действительно, в этом году исполняется 20 лет как Владимир Путин стал первым лицом в российской политической системе. Поэтому в своем интервью глава ФоРГО немалое внимание уделил институту президента Российской Федерации.
Говоря о будущей смене главы нашего государства, он отметил, что «для молодых демократий вопрос передачи именно верховной власти является, пожалуй, наиболее серьезной точкой уязвимости, особенно в тех случаях, когда речь идет о суперпрезидентских республиках», и напомнил слова Владислава Суркова о специфике российской политической культуры, которая заключается в том, что личность у нас и есть институт власти.
«Это не значит, – считает глава Фонда, который называют пропрезидентским, – что личность превалирует над институтом, просто институт без личности, к сожалению, в нашей стране не всегда бывает эффективен».
Такой подход не исключает демократии, но, по мнению Костина, «демократические практики должны стыковаться и сосуществовать с национальной традицией, которая сложилась за уже больше, чем тысячелетие. Опять же, более, чем за тысячелетие сложилось понимание большинства, что от лидера, от его качеств в значительной степени и зависит то, насколько благополучной, стабильной, предсказуемой и понятной будет жизнь в стране. Когда есть сильный лидер, у страны все более или менее хорошо — если говорить и о развитии экономики, и о развитии социальной сферы, и о позициях на международной арене. Когда лидер слабый, то, соответственно, возникают риски, кризисы, страна периодически оказывается на грани пропасти».
Конечно, наши сибирские коллеги не преминули поинтересоваться, будет ли в будущем наша республика становиться не настолько суперпрезидентской? На что политический эксперт ответил: «Разговор о роли личности в истории, о движении от персоналистской модели к институциональной, один, и другой – о распределении полномочий между различными ветвями власти и о конституционном устройстве. Но это тоже хороший вопрос. У нас, с одной стороны, половина депутатов Государственной Думы выбираются по списку, вообще, выборы по списку — это больше характерно для парламентских моделей, с другой стороны, мы суперпрезидентская республика, и у президента максимальная полнота власти.
Я считаю, что основная задача — это не соблюдение каких-то там условных формальностей и чьих-то представлений о демократичности. Есть ровно один интерес, чтобы страна развивалась и у людей, которые в ней живут, качество и уровень жизни неуклонно улучшались, и для этого были сильные законодательные, институциональные, экономические и прочие предпосылки. Других целей-то нет».
Вот с этой целью мы целиком и полностью согласны.
Интервью с политологом очень большое. Сегодня меня заинтересовали моменты, связанные с Путиным. Наверное, потому, что в этом году мы будем отмечать 20-летие с того дня, как Владимир Владимирович стал первым лицом российского государства.
Сможет ли он остаться первым после 2024 года? Такой вариант развития событий тоже обсуждается в политологических кругах. Но об этом мы расскажем в следующий раз.
