Расхожим успело стать утверждение о том, будто президент бывшей Украины направил боевые катера «Бердянск» и «Никополь», а также рейдовый буксир «Яны Капу» к Керченскому проливу на верную смерть. Чтобы потом можно было бы выставить украинских военных моряков павшими героями. Однако представляется, что расчет киевской власти не был таким уж примитивно одномерным. Он предусматривал, по крайней мере, три варианта развития событий.
Конечно, самым идеальным исходом операции стал бы проход колонны из трех плавательных средств под Крымским мосто, и затем прибытие всего отряда в Бердянск. Тогда Киев точно раструбил бы на весь мир о героическом успехе своего флота так же, как и об унизительном поражении России на море.
Само собой, подошел бы и случай, если бы российские морские пограничники открыли по украинским судам огонь на поражение и волны Черного моря окрасились кровью. Убитых и раненых моряков, сколько бы их ни было, также причисли бы к героям, только павшим, а Россию Киев объявил бы кровожадным агрессором, для которого не писаны никакие международные правила.
Но все это в стиле киевской власти и, вообще, украинского национализма: выдавать собственные извращения и провалы за победы вселенского масштаба. Сочинил когда-то, еще в начале 18-го века, сбежавший за кордон вместе с гетманом-предателем Мазепой Филипп Орлик какую-то уставную грамоту для выгнавшего его самого Запорожского войска, так куда там до нее американской Конституции заодно с «Декларацией прав человека и гражданина»!
Попали под станцией Круты необученные студенты и гимназисты под пули красногвардейцев, которыми командовал, как ни крути, понимавший кое-что в военном деле полковник Муравьев — и несколько десятков тех, кто поверил Центральной Раде, домой больше не вернулись. С тех пор Круты — новоявленные Фермопилы, заткнувшие глубоко за пояс настоящих триста спартанцев.
Дивизию СС «Галичина» наступавшая Красная Армия и вовсе расколошматила под Бродами. Но кому же охота признаться в разгроме и вранье! Теперь и Броды известно для кого — победа, не имеющая равных в истории.
Список грандиозных сухопутных сражений уже есть, не хватало морской битвы. Но теперь надувают и этот пузырь.
Хотя вероятней всего, что киевская власть, отправляя военные корабли к Керченскому проливу, с самого начала имела в виду и больше всего рассчитывала на третий вариант исхода затеянной провокации. В Киеве не без основания надеялись, что российская сторона топить нарушителей своей морской границы не будет. Наоборот, все три судна российские пограничники постараются остановить и задержать пусть и силовыми, но совсем не огнестрельными способами. Оружие, если и может быть применено, так только в крайнем случае и по минимуму, в виде предупредительной стрельбы, чтобы избежать жертв среди нарушителей границы. Так, собственно, и вышло.
Однако теперь задержанных моряков, которые никоим образом не военнопленные, так как между Россией и Украиной нет состояния войны, также представляют героическими узниками «кровавого кремлевского режима». Требования об их немедленном освобождении Киев протаскивает в любую международную повестку дня. Такой конец авантюры киевской властью просчитывался как наиболее вероятный, и если даже он не самый эффектный из всех возможных, то все равно сгодится. Хотя бы в виде дополнительного повода для наложения на Россию очередных санкций и создания для Москвы очередных внешнеполитических затруднений.
Во внутренней и внешней политике киевская власть продолжает гнуть свою линию. Но какую политику и какие идеи может противопоставить этим враждебным выпадам Россия?
Официальной государственной идеологии у Российской Федерации, согласно ее Конституции, нет. Однако с известных пор проводится идущая с самых «верхов» установка на воспитание у граждан страны, особенно молодежи, патриотизма. Поскольку современная Россия трактует себя в качестве исторического и государственно-правового преемника Российской Империи и Советского Союза, то воспитываемый на такой основе патриотизм может служить установлению связи времен.
Патриотическая, опирающаяся на историческую преемственность, идеология также способна до определенной степени консолидировать общество. Хотя степень этой консолидации, при прочих существующих сегодня обстоятельствах, не слишком велика, и переоценивать ее не следует.
Но куда деваться людям, и прежде всего молодым, в других постсоветских государствах, бывших республиках великой страны? Также, по примеру своих сверстников в России, становиться патриотами? Только как быть, если в этих новоиспеченных государствах официальная идеология — не что иное, как «декоммунизация», «десоветизация» и «дерусификация»?
И так на постсоветском пространстве дело обстоит почти везде, за редкими исключениями. Куда деваться тем, кто с этой, упорно навязываемой, идеологией не согласен? Уходить во внутреннее инакомыслие, постоянно не соглашаться с многим из того, что видишь и слышишь изо дня в день? Способных на такое, не обещающее скорых лавров, противостояние мало. Гораздо больше тех, кто не сопротивляясь, поддается общему течению. Молодежь — та, вообще, уже ничего, кроме этих «дерусифицированных» и «десоветизированых» государств, на своей памяти не знает.
После этого на вопрос, откуда на бывшей Украине взялись нацистские батальоны, за ответом далеко ходить не надо. А Россия в результате получает на своих границах армии «патриотов», волей, или неволей ставшими убежденными в том, что именно она — смертный враг, которого необходимо уничтожить.
Но эта ситуация — также симметрично-зеркальное преломление и отражение современного российского патриотизма, оставляющего за «бортом» бывших административных, а теперь государственных, границ, и старых, и молодых людей бывших советских республик.
Что тут делать? Среди китайских мудростей есть и такая: наилучший правитель государства тот, кто вроде бы ничего не делает, но его страна процветает. Следуя такому принципу, можно и самым выдающимся военачальником назвать того, кто спокойно сидит у себя в ставке, а война тем временем идет как бы своим чередом. Но вроде бы произвольный порядок вещей рано или поздно приводит бездействующего полководца и подчиненную ему армию к победе.
Проверенный временем китайский вариант в Москве, надо понимать, считают лучшим выходом из положения, существующего сейчас. В соответствии с искусством ведения войны, обоснованным еще в древности китайским теоретиком и философом Сунь Цзы (рис.вверху), все должно строиться на умении ждать и выжидать, чтобы заставить время и само будущее работать на свою победу.
Известно, правда, что на эту китайскую премудрость существуют ехидные возражения в виде поговорок, возникших в Японии и России. Как предупреждают японцы, прошлого уже нет, а будущего может и не быть. А в России рубят со всей присущей ей прямотой: «Пока солнце взойдет, роса очи выест».
И старый израильский разведчик Яков Кедми, на «Воскресном Вечере Владимира Соловьева» 2 декабря заметил, что руководство России ошибается, считая, что сейчас в Киеве всем заправляет «партия войны» и потому вести переговоры пока не с кем, но ситуация может измениться, если «партия войны» из власти уйдет или хотя бы будет оттеснена. Проблема, однако, в том, что в Киеве нет какой-то отдельной «партии войны», за войну с Россией выступает вся киевская власть, для чего она, собственно, и была посажена туда, где теперь и находится.
Специалист по разведке, правда, уже в качестве своего личного мнения добавил, что провокации в Керченском проливе, возможно, и не было, если бы российская власть проявила больше решимости в ходе освобождения от незаконного захвата украинской стороной рыбаков сейнера «Норд». А так история затянулась на семь месяцев, что в Киеве было расценено как слабость России.
Но в любом случае, заключил Яков Кедми, следует ожидать того, что провокация с намерением несанкционированного прохода трех украинских боевых кораблей через Керченский пролив в таком ряду будет не последней.
В ответ на все предостережения такого рода Москва старается продолжать свою игру «в долгую». В российских «верхах» надеются купить или перекупить и тех, что находятся от нее к Западу, и тех, кто на Востоке.
Исходя из этих расчетов, Москва, среди многого прочего, не «отфутболивает», а, наоборот, подхватывает шар, брошенный Японией по вопросу заключения мирного договора, что в толковании японцев подразумевает передачу им Россией четырех островов, расположенных на юге Курильской гряды.
Но в Москве считают, что если Японии сразу дать от ворот поворот, то оборвется нить не только переговоров, но даже двусторонних разговоров, чем не преминет воспользоваться кто-то третий. Америка, в первую очередь. А это никак не годится, если линия на разговоры или на переговоры, пусть и пустопорожние, не приводящие ни к какому видимому результату, избрана всерьез и надолго. Лет так на сто вперед. А пока, поскольку Япония будет принимать у себя следующий саммит «большой двадцатки», то на ближайший год знаки внимания со стороны Москвы в адрес Токио обеспечены.
По этим же причинам в Москве избегают предпринимать чего-то такого, что на Западе и не только там будет воспринято однозначно и бесповоротно как отсутствие у России миролюбия. Оттого и конфликт, развязанный киевской властью против Донбасса, оставлен в равновесно подвешенном состоянии — «ни туда, ни сюда».
Потому что при существующих сейчас обстоятельствах решение конфликта «туда», в пользу киевской власти, для России означает потерю лица и всего остального. А закрыть «проблему» решением «сюда» — изгнанием украинского войска за пределы ДНР и ЛНР — означало бы, что Москва собственноручно расписалась в своей агрессивности.
Полностью девальвировавшиеся и потерявшие какой-либо вес Минские переговоры тут как раз тем и полезны, что ничего никуда перевесить не могут, однако создают видимость поиска мирного решения вопроса. Тоже не вполне то или даже совсем не то, чего бы хотелось, но за неимением лучшего сгодится.
Донбасс в числе некоторых других вопросов «подвесили» и потому, чтобы осталось как можно меньше помех для выстраивания, первым делом для российского бизнеса, длинного «пояса доходности». Он должен быть протянут от Анкары — на западе до Токио на востоке. Но с этим получается так: одно неосторожное движение — и тщательно выкраиваемая конструкция порвется раньше, чем будет сшита.
С момента введения в десятке регионов бывшей Украины военного положения прошло чуть больше недели. Обобщающие выводы делать пока рано. Но на сегодняшний день ситуация выглядит так, что на Донбассе явного огневого обострения нет. Суточное количество обстрелов и после 28 ноября колеблется вокруг цифры 20. Киевская власть и ее военное командование больше заняты областями, которые конфликтом непосредственно не затронуты. Но их и приводят в состояние военной тревоги.
Именно там проводятся сборы резервистов, идут военные мероприятия учебного характера, проверяется состояние коммуникаций, связи и прочей инфраструктуры, необходимой для обеспечения ведения боевых действий. Муштруют и медицинские заведения. Вокруг этого поднята шумная информационная кампания, рассчитанная на нагнетание внутренней атмосферы и на международный резонанс.
На Донбассе за время, минувшее с 28 ноября, участились перемещения украинских войск в прифронтовой полосе. В зону конфликта подтягиваются и подразделения ВСУ, размещавшиеся прежде в тылах. Маневрирование войсками в условиях зимней непогоды, распутицы и бездорожья — хоть и не боевые действия, но также вид боевой подготовки.
Киевская власть старается вовсю, лишь бы кризис, тянущийся с начала 2014 года, не был снят, а, наоборот, только углублялся.
Кто в решении этой проблемы окажется более правым — китайский вариант или возражения против него, ответ на этот вопрос история оставляет пока открытым.
Тем временем киевская власть записала в свои успехи и частичное ослабление Россией режима досмотра кораблей, следующих через Керченский пролив. О смягчении порядка досмотра российская сторона объявила 3 декабря. Но, по разумению украинского министра транспорта Владимира Омеляна, о чем он заявил на следующий день, такое стало возможным только потому, что международное сообщество солидаризировалось с Киевом и проявило жесткую реакцию на действия России.
Не забыт и церковный раскол. Президент бывшей Украины 5 декабря назвал дату и место проведения собора, где должно быть объявлено о создании «автокефальной поместной православной церкви». Полностью неканоническое, с точки зрения устройства мирового Православия, действо задумано устроить 15 декабря в Софийском соборе Киева. Порошенко даже пообещал, что поедет вместе избранным предстоятелем церкви раскольников за Томосом в стамбульский Фанар.
Такое развитие сюжета вполне закономерно, если знать, что под ногами Русской Православной церкви еще с 1991 года вместо фундамента на твердой основе болтаются обломки расколовшейся льдины. На обломках можно прыгать, балансировать, сколько получится, но потом все равно провалишься. А церковь перевороту, происшедшему в 1991 году, даже обрадовалась. И, похоже, рада до сих пор.
Введенное военное положение киевская власть использует, чтобы от военных дел обращаться к церковным, а от церкви — опять к войне. И так — по кругу.
Верховный главнокомандующий бывшей Украины 6 декабря обозначился в Житомире, в расположении десантно-штурмовой части, подготовленной к убытию в зону военного положения. Петр Порошенко объявил, что направляет десантников на самые опасные участки границы с Россией, и, вообще, по его соображению, боевое развертывание войск — это хоть и не война, но все рано эффективное средство «сдерживания агрессора».
На Донбассе, где стратегический план Киева развернут, видимо, уже давно, вечером 5 декабря снова ранили гражданского человека — жительницу Горловки, 1933 года рождения. В 85-летнюю бабушку попали осколки гранаты, выпущенной из гранатомета.
Датой возможных крупных провокаций украинских военных на Донбассе названо 7 декабря. Об ожидающемся обострении фронтовой ситуации еще 5 декабря предупредило и Министерство иностранных дел России. Правда, предупреждением на Смоленской площади и ограничились, как это было уже много раз.
В общем, как ни оценивай складывающуюся обстановку, а выходит, что война киевской власти против Донбасса — часть гораздо большей проблемы, о которой говорят больше, чем о способах ее решения. Видно, способов найти не могут, а те, что уже пробовали, не годятся.
Г.Донецк
